Говно, оно как музыка: самая неизбежная и непредсказуемая вещь в мире.
Говно может быть твердым как обещание и тяжелым как вина, крепким как мужское рукопожатие и нежным как материнское прикосновение, крутым как кипяток и жгучим как адово пламя, холодным как расчет и сухим как буква закона. Оно может быть извилистым как горная тропа и закрученным как поросячий хвостик, тонким как намек и резким как отказ. Может быть белым как стих и черным как блюз, может быть алым как стяг и зеленым как новобранец, может быть тигровым и леопардовым+
Созерцая собственное говно ты можешь почувствовать себя кроликом или львом, царем или рабом, палачом или жертвой, героем или предателем.
Невольно вспоминается стихотворение:
То змейкой, свернувшись клубком,
У самого сердца колдует,
То целые дни голубком
На белом окошке воркует,
То в инее ярком блеснет,
Почудится в дреме nude celebrities
левкоя...
Но gay porn
верно и тайно ведет
От радости и от write my essay
покоя.
Умеет так сладко рыдать
В молитве тоскующей sexy lesbian porn
скрипки,
И write my essay
страшно говно угадать
В еще незнакомой улыбке.
Говно таинственно и, подобно айсбергу, почти всегда скрыто от посторонних глаз. Однажды я участвовал в забое и расчленении кролика. Так вот: говно, находившееся внутри кролика и качественно и количественно превосходило самые смелые ожидания. Наверное, при жизни он и за неделю не смог бы вывести наружу СТОЛЬКО ТАКОГО ГОВНА. Внутри нас всегда спрятано hot lesbian porn больше.
Иногда его нет с нами. Когда я был младшим школьником оказавшимся в незнакомой обстановке, оно пряталось где-то в глубине меня и наотрез отказывалось высовываться.
Так могло продолжаться и два и три и четыре дня. Через дюжину лет, в советской армии, "по большому" не хотелось уже не четыре дня, а четыре месяца. Все переваривалось без остатка и выделяться через задницу было просто-напросто нечему. Казалось бы, можно было бы испугаться что там все ссохнется, но на это тоже не было black porn videos сил и времени.
Приход говна это самый крутой приход. В разные моменты твоей жизни он то скоропостижен, то долгожданен, то неумолим. Бывает внезапным как приступ и неотвратимым как наказание, предательским как подножка и спасительным как своевременный глоток пива. Порою он застает врасплох, подобно удару в челюсть, порою заставляет сорваться с места, подобно звонку возлюбленной, а иногда он - всего лишь повод покинуть скучное мероприятие жизни и побыть наедине с собою. nude celebrities С книгой. С говном. Помню, когда я был женат, это было особенно актуальным.
Говно на выходе достойно особого рассмотрения. Не суть важно, что давешний перец вызывает жуткое жжение или что недавно нечаянно и безболезненно проскочившее глотку картонное (или все-таки металлическое?) нечто встало вдруг поперек. Говно может быть пузырчатым как пена для бритья, но может быть и сыпучим как перловая крупа. Может распыляться как из газового баллончика, но может бить прямой сногсшибательной струей как из брандспойта. Может лететь вправо или влево, а может, как пуля со смещенным центром тяжести, внезапно менять направление. И, в конце концов, мы все это прекрасно знаем, оно может не только плавать, но и тонуть.
Многие этого не замечают, но говно может не пахнуть вообще. То есть нужно оглянуться и посмотреть, дабы убедиться в его существовании. А может пахнуть чем и как угодно. Это может быть запах йода и запах вчерашних щей, запах скисшего молока и запах свежей крови, тончайшие запахи конфет и hot gay porn полнотелый аромат метрополитена, запах морга и запах зоопарка, банальный запах кедровой хвои и клёвый запах салона нового автомобиля, запах честного слова и запах нечистой совести... Хуже всего пахнет пивное и чесночное говно, а лучше всего+ если заполночь дернуть одеколона "русский лес", то незадолго до рассвета оно именно им и пахнет. Нет, конечно, не русским лесом, а одноименным одеколоном.
Odor rosarum manet in manu etsiam rosa submota - запах розы остается на ладони, kamagra online даже когда роза отброшена (лат.)
Итак, что я нахожу в говне? Оно воистину неисчерпаемый кладезь. Неравнодушный взгляд диетолога различит мерзкие, похожие на жуков, арбузные семечки, коричневые и белесые слезинки яблочных и апельсинных косточек, мелюзгу виноградных и горчичных, желтую картечь кукурузных зерен (зачем ты ее вообще ел, если она осталась такой же какой была?). Зоолог обратит внимание на кошачьи и мои собственные волосы, изредка попадутся женские, а в их числе и лобковые локоны. От него не ускользнут ни мелкие косточки птиц, ни волокна жил, ни чешуя воблы, ни хорошо сохранившееся жабры и глаза снетков. Антрополога заинтересуют каучук стиморола, щепки разгрызенных карандашей и разжеванный колпачок от авторучки (которые осталось в далеком, докомпьютерном прошлом), щетина зубной щетки, расплющенная коронка и через некоторое время сам коренной, дробинка (из подаренной охотниками дикой утки) которая и доконала вышеупомянутый зуб.
В говне содержится все: эрудиция, эстампы, мягкие подушки и свет интимной лампы, маски, позы два листа прозы...
И опять же помню: в детстве любил глотать нержавеющие фигульки: гайки и винтики из конструктора, а потом обнаруживать их в какашках точно такими же даже еще ярче блестевшими. "Хорошо что, даже пройдя весь пищеварительный ад, кое-что не меняется вот образец упорства героизма бессмертия и т.п.", -- думал я. Но теперь, слегка переваренный экологией образом жизни возрастом и т.п. , понимаю что лучше когда они и т.п. не проходят зря. и вообще-то говно интересней стали.
Некоторых людей говно приводит в настоящий экстаз. Однажды я посетил в туалет некоего дворца пионеров. Заглянул в кабинку и остолбенел: судя по всему, какой-то пятиклассник устроил там настоящую говняную оргию: коричневые отпечатки детских ладошек покрывали бачок, кафель, фанерные стенки, пол и даже лампы дневного света (и как только он смог до него дотянуться?), поверх всего этого великолепия красовались щедрые веера брызг... Представляю как сей тайный адепт культа кала тщательно моет руки и с невинным видом выходит к сидящей в вестибюле мамочке: "ну что, может -- по мороженному и - домой?"
| < Prev | Next > |
|---|