«Взаимодействие вируса с организмом прежде всего осуществляется внутри эпителиальных клеток, где происходят тончайшие интимные процессы репродукции вируса»…
Ты:
Женщина в кожаной полумаске с кошачьими ушками ведет на поводке изможденного юношу в костюме печального клоуна. На шее его строгий ошейник.
Руки в перчатках по локоть поигрывают стеком. Талия обтянута корсетом. Наказание неминуемо и беспричинно. Юноша падает на пол и просит пощады – бесполезно.
Я:
Её груди перетянуты проволокой, посинели, обескровлены. На сосках прищепки. Она распята на кровати, полностью под моим контролем. Мой ремень с оттяжкой хлещет её, оставляя малиновые полосы на безупречной коже, на животе маршруты боли и страдания. Я бросаю ремень, и залезаю на неё…
Когда твои клыки вонзились в мочку моего уха, я понял: я – заражен. Когда ногти очертили грань фантазии на содрогающейся спине, я заболел…
Я вывернулся, и подарил тебе ожерелье укусов. Рубиновые серьги кровоподтеков. Бриллиантовые капли слюны.
Ты ускользала. Я хотел сорвать с тебя ненужную одежду, хотел, чтобы ткань трещала и звенели пощечины. Ты вырывалась, и не оставляла боль без ответа.
«Основным местом приложения токсического действия вируса являются нервная система и кровеносные сосуды»…
Ты хотела подчинить меня, заставить кричать, молить о пощаде. Чтобы дрожащие руки загребали воздух, чтобы в безумном припадке страха, я плакал и размазывал кровь по лицу.
Но трещина внутри моей души засосала тебя и твою жестокость. Мы сделали боль игрушкой. Ручная и ласковая. Бодрящая… Радостная… Боль освобождения… Освобождение боли…
Мы сцепились в танце жестокости. Мы терзали друг друга, и плоть под ногтями, плоть в тисках зубов, плоть, стиснутая объятьями, сочилась нежностью.
Милая, я хочу, дернув тебя за волосы, переместить твое тело в позу невозможной изломанности и впиваться в беззащитную шею, слушать пентатоники стонов.
Милая, жгутом твоих волос я сожму горло, и ты будешь задыхаться, хрипеть, оседать, взрываться движением. Твое сильное, норовистое тело будет вырываться, но я не отступлю, я… Я умею терпеть боль, ты не вырвешься. Что мне твои царапины и удары, я разожму руки только на самом краю, и ты упадешь на пол, смакуя воздух, вдыхая, как в первый раз…
«Изоляция вирусоносителей производится в домашних условиях (в отдельную комнату или на отдельную койку за ширму)»
А потом ты будешь лежать на постели измученная, с кровавой росой на коже. Я буду укачивать тебя, как ребенка. Я буду шептать слова любви и слизывать слезы с усталого лица. Я укутаю тебя простыней, и буду гладить тебя, и ты уснешь... И будет хорошо…
При одном воспоминании… При одной мысли… При малейшем намеке на ту ночь меня застигала отчаянная эрекция. Тот сквер, тот ветер, срывающий поцелуи с губ, те стоны, путающиеся в пьяном шуршании листвы – та ночь.
Я с презрением смотрел на нормальных людей. Я понял, что пережил нечто невероятное, вышел за рамки, ощутил переживания высшего, небесного уровня, недоступного этим жалким, замкнутым, безъюморным и бездушным существам. Ныл хребет, и энергия бытия стекалась в крестец. Меня окликали, меня теребили, я переспрашивал… Бесполезно… Я длил и развивал ту ночь в своем сознании.
«Лихорадочное состояние сопровождается головной болью, вялостью, расстройством сна и нарушением аппетита».
Мир моей мечты ширился и облекался призрачной плотью. Призрак неостановимо воплощался. Я принял садомазохизм в кровь, запечатлел в геноме, длил возбуждение и исступленно ласкал себя, вспоминая ту ночь.
Хотел ласкать тебя.
В темноте взрывался одиноким оргазмом.
Все дни и ночи мечтал о твоем жестоком и таком любимом теле рабыни-госпожи.
Я не мог спать, а хотелось. Еда проваливалась в желудок безвкусно и бесследно. Озноб приходил по ночам, и я дрожал, дрожал как лист на ветру.
- Алло…
- Я разбудил тебя?
- Да. Но это даже хорошо, у меня спросонья всегда хорошее настроение. Я рада, что именно ты разбудил меня.
Бесконечно далекая… Я купаюсь в твоем голосе, жду встречи. Месяц. Другой. А потом река твоего голоса замерзла. Зазвучал скрежет стали. Обертоны твоих «да» и «нет» вырывали из меня куски мяса. А потом твой голос замолчал.
«Больных рекомендуется изолировать до исчезновения клинических essay writing service проявлений»
Так я осознал, что в бесконечной попытке повторить, вернуть, продлить ту ночь, я пройду через лабиринт женских тел. Я понял, что в моей жизни завелся безжалостный призрак фантазма. Кошмар, который терзает бесконечно своей невоплотимостью, двоящийся, зовущий. Я понял, что отныне обречен… И успокоился.
Настал новый день. Он свалился на меня, как пудовая гиря. Кишки подступили к горлу, в голове дребезжало битое стекло.
Те дни, месяцы, годы можно слепились в трудноразделимый ком, из которого торчали в основном троллейбусы.
Троллейбус…
Я ехал, отвисший в пространстве от поручня до пола. Голос её заледенел не так давно, мир в пыльном спокойствии, но внутри моей потрепанной души разгорался огонь, который я по глупости счел адским. Тело часто пронзали токи дрожи. Укол внезапной иглы – и ничего, никого. Так жизнь играла со мной в безумную игру повторяющихся ситуаций. И вот, в троллейбусе… В троллейбусе меня укололи одновременно две иголки. Проколы в моем теле возникли, подчиняясь геометрии прямой линии.
Иголки, мучительные иголки пристального взгляда, я наткнулся на два зеленых глаза, которые немедленно отшатнулись в пейзаж за окном.
Я нащупал на полу будильник.
Она:
вся в черном, лет тридцать, черный берет, из под которого разрезом по лицу струятся две черные пряди. Черная куртка, черная юбка. Лицо я не запомнил. Только ярко-красный изгиб жестоких губ, на уголки которых хотелось бы наколоться, как на те мучительные иглы зеленого взгляда. Нет, это не помада - это кровь младенцев!
Зеленые глаза властно схват hd milf porn или мой взгляд и отбросили под ноги – я срочно захотел изучить носки своих ботинок. А она тем временем сидит и смотрит на меня, всего в паре метров. А может, отвернулась? Может, вышла?
Я медленно напрягаю дрожащие мышцы шеи, глаза стремятся к ней. Зеленый взгляд ланью отпрыгнул в окно. Теперь ты моя! Я не отвернусь, я не отдам тебе твои кровавые губы!
Она улыбнулась…
Медленно выпустила с краев намеки на улыбку, потом явилась полуулыбка, потом – улыбка. Уголки губ вонзились прямо в грудь.
Я замечен!
Юнец!
Она смеется надо мной!
Не надо! Не надо, жестокая!
Резиновый пол раздвинул челюсти, чавкнул - и я провалился в яму серого неба…
Невидящими пальцами ищу кнопку, наглаживаю оргазмирующий самодовольный будильник.
Комната с черными стенами, черным полом и черным потолком. Огромная кровать с черным простынями и черными подушками. Рассекая стену раной, ползут две белых полоски, как пряди на её лице. На кровати - она. Она спит. Жестокие губы… С их заостренных уголков стекла и запеклась, не достигнув цели, струйка крови. Кровавый рот беззащитно полуоткрыт – спящий ангел. Я плачу от умиления. Я люблю её.
Я становлюсь на колени перед ней, приближаю свое лицо, чтобы все рассмотреть, все впитать в себя, я… Я люблю её…
Она открывает глаза, в мои зрачки вонзились две зеленые иглы. Жестокие иглы!
Свистнул воздух - это её черные ногти прочертили на моем лице кровавые дорожки. Животное!
Ты не celebrity porn смеешь!
Ты mobile porn моя собственность!
Ты моя рабыня!
Я хватаю хрустальное запястье и стаскиваю её на пол.
На колени!
Она бросается на меня, и мы падаем - разъяренная кошка!
Её зубы впиваются в мою шею, я кричу! Я отрываю её от себя! На шее ком боли, на лице струи боли. Боль! Моя боль!
Я: Я убью тебя!
Она: Я убью тебя!
Мы сплетаемся в клубок, завязываемся в узел.
Я: Я убью тебя!!!
Она: Я убью тебя!!!
Мы пишем письмена боли на пергаменте страсти.
Я: Я убью тебя!
Она: Я убью тебя!
Уже неясно, buy generic diflucan online чья плоть, чья кровь, чьи зубы, чьи ногти.
Я: Я убью тебя…
Она: Я убью тебя…
Её локти придавлены к полу моими коленями. Я нависаю…
Она: Я люблю тебя…
Я: Я celebrity sextapes люблю тебя…
По её коже скользят мои нежные паучьи пальцы.
Она: celebrity nude Я люблю тебя!
Я: Я люблю тебя!
Языки трутся друг о друга, летят искры.
Мы: Я люблю тебя!!!
Я вхожу в неё, я легок как пух, я нежнее бриза, я никогда не был таким…
Циферблат зажигается и бессмысленно пялится мне в лицо.
Моя остановка. Глупец, я собираюсь выходить! Бдительные глаза провожают меня.
Нет!
Дурак!
Останься!
Я стою рядом с ней.
Скажи же что-нибудь!
Я hot lesbian porn не могу! Не могу!
Взять хоть что-то: проходя мимо, бедром задел её плечо. Прекраснейшее прикосновение.
Фантазм расширился. Я знаю, что он безграничен. Границы внутри меня. Та встреча просто сломала пару заслонок во мне, черная дыра грез разрослась вширь и вглубь.
С тех пор я перемещался по городу только на троллейбусах. Конечно же, я ждал новой встречи. Множились варианты: тысячи речей, намеки, взгляды и подмигивания, казалось, жили в самом моем спинном мозге.
Я больше ни разу не увидел её. И не увижу никогда.
Настало какое-то время, но я его не вижу. Никак не найду кнопку.
«Пусти, мне больно». «Ты что, сдурел!». «Отвали, извращенец!». «Не надо, больно!» «Больно! Больно! Что ты делаешь! Не надо!». «Придурок, у меня синяк на левой груди!». «Я не согласна!». «Я не буду!». «Ты прикалываешься?!». «Нет!».
Вот обвинительная речь. Добавьте туда визги, вскрики, пощечины, отталкивание, презрительные взгляды и волну возмущения.
Одна, другая, третья… Ни одна не разделила мою мечту. Ни одна не ушла от ухаживаний. Мне отказывали сразу, отказывали через некоторое время, мне позволяли себя целовать, позволяли ходить с собой за ручку. Но всегда всплывало это ужасное «нет!».
Надежда ушла. И каждый день начинался с огня, горевшего внутри, в душе, в голове. Как будто бы нестерпимый зуд толкал меня в новые объятья, я искал…
Лабиринт женских тел: высокие, низкие, толстые, тонкие, глупые, умные, buy diflucan нежные, жестокие, добрые, злые, возвышенные, пошлые, богатые, бедные, чистые, грязные, рыжие, блондинки, брюнетки, была одна с зелеными волосами.
«Нет!»
Я обезумел, с трудом выполнял простейшие действия, почти весь день я проводил в жестких рамках кровати. Глотал книги одну за одной. Прекрасные книги. От них расцветала душа, наливалась силой мозговая мышца. Но они не давали облегчения. Я грезил наяву. Реальность потеряла границы. Все ложь!
Бесновался, рыдал, рвал волосы – бесполезно. Я стоял на краю бездны и кричал куда-то вниз, в желтый туман.
Нажимаю на buy xanax online кнопку. Будильник смолк, и зазвенела тишина.
Это пришло эхо из бездны.
| < Prev | Next > |
|---|