Сайт журнала "Слова"

Наследник Очертаний

Двое учеников из седьмого «В», в котором я преподавал английский, отвафлили в туалете своего одноклассника.

Классный руководитель Рамзия Кадыровна рассказала о случившемся в учительской. Почему-то во время рассказа она улыбалась. Кто-то бы сказал «нервно», но мне так не показалось. Она просто улыбалась.

-    Соси, говорят ему, - обводила она присутствующих учителей, в том числе и меня, мутными бегающими глазками. – А он взял, и сосать начал.

-    О, господи! – поморщилась учительница литературы Елена Степановна. – Дикость какая! Это не Романов был?

-    Романов, он самый! – подтвердила Рамзия Кадыровна.

-    Этого следовало ожидать. Его постоянно обижали.

-    Всё, вафлёром стал! – объявил учитель физкультуры Павел Григорьевич.

Почему-то он тоже улыбался.

-    Ой, Павел Григорьевич, - попросили его женщины, - избавьте нас пожалуйста от определений. Как он теперь называется, нам не интересно.

-    Это наверное Яхин с Путилиным сделали? - спросил Павел Григорьевич. - Они же у вас главные хулиганы.

-    Да, да, они, - подтвердила Рамзия Кадыровна. – Я уж сколько раз просила, чтобы их в другой класс перевели – не переводят. Постоянно они гадости какие-то совершают.

-    Самоутверждаются! – хитро щурился Павел Григорьевич.

-    Странный способ они избрали для самоутверждения, - Елена Степановна что-то записывала в журнале.

Оторвавшись, она вскинула глаза на меня, словно знала, что я на неё смотрю. Пару секунд мы напряжённо глядели друг на друга. Взгляд её был тревожный и удивлённый, словно что-то насторожило её во мне.

-    Да уж, действительно странный, - повторила за ней какая-то женщина, имени которой я до сих пор не выучил. – Елена Степановна! – обратилась она к учительнице литературы. – Вы поведёте своих на выставку?

Та пожала плечами.

В учительской было буднично.

-    И что вы сделали? – спросил я Рамзию Кадыровну.

Голос мой был хриплый, надтреснутый, все тотчас же посмотрели на меня, словно я сделал что-то неприличное.

-    Что сделала? – переспросила она.

-    Да. В милицию заявили?

Рамзия Кадыровна выглядела озабоченно.

-    С директором поговорила… - тихим голосом прошамкала она. – Но он сказал, что милицию не надо. Сами разберёмся.

На днях я разговаривал с сестрой о Наследнике Очертаний. Мы шли по улице, накрапывал дождь.

-    Но почему Наследник? – не понимал я. – Почему Очертаний?

-    Блин, ну ты даёшь!.. – поворачивала она голову в мою сторону. – Ты прочерчиваешь линию жизни, она уходит вдаль, теряется в заносах, блёклая, едва видимая. Лишь очертания от неё можешь ты рассмотреть, лишь их.

-    Это слишком неконкретно. Вряд ли я черчу что-то.

-    Хорошо, не чертишь. Ты плывёшь по эфиру и, словно в дымке, очертания твоей сущности дрожат и отслаиваются. Каждому мгновению требуется своё очертание. Чтобы оно могло тебя запомнить. Чтобы могло вернуть тебя к себе.

Я всегда умел чувствовать образы. Этот тоже. Тем более сестра производила верные.

-    И он Наследник? – смотрел я на неё неуверенно.

-    Да, он наследует их. Он владеет ими. Он собирает их в своём безмерном хранилище, сортирует и вычленяет главное.

-    У него есть они все…

-    Да, все очертания у него.

-    Все очертания всех людей…

-    По крайней мере, твои – точно.

Я выстраивал логическую цепочку, я двигался к ядру.

-    Значит, он главный! – воскликнул я.

Сестра остановилась. Я врезался в неё плечом.

-    Ну наконец-то! – смотрела она на меня. – Дошло!

Я любовался ею, такой родной, приятной.

-    Не грузись раньше времени, - сказала она и поцеловала меня в губы. – Но помни: рано или поздно он придёт к тебе!

 Урок в седьмом «В» был последним по расписанию. Шестой урок вообще тяжело вести, в этом классе – hentai porn особенно. Яхин и Путилин сидели на последней парте и стреляли по одноклассникам жёванными бумажками.

-    Эй, вафлёр! – кричали они пацанёнку, сидевшему на первой парте. – Чё губы не красишь?

Класс хохотал.

Игорь Романов, бледный подросток с впалыми голубыми глазами, сидел, вжавшись в стул, опустив глаза. Я видел, как дрожали его плечи. Исподлобья он бросал на меня отчаянные взгляды – прося защиты.

-    Игорь Дмитриевич! – крикнул мне Яхин. – А чё вы тёзку своего не спрашиваете? Он домашнюю работу ни фига не сделал. Спросите его!

-    Да, спросите, - подал голос и Путилин. – Только его теперь надо женским именем называть. Предлагаю, Маша. Маша Романова.

Класс снова разразился хохотом. Я глядел на девочек – они не стеснялись смеяться. Вот, например, Таня Мещерякова – она любит вертеться у моего стола и как бы невзначай тереться задницей о моё плечо. Или Валя Костина. Она задирает подол юбки и когда я прохожу по классу, широко раздвигает ноги, чтобы я мог всё рассмотреть. Сердобольные учительницы, не стесняясь, называют их между собой блядинами. Они смеялись громче всех.

-    Сегодня, - поднялся я со стула, - мы познакомимся с новым временем, которое называется Past Perfect Continuous. Please, open your copybooks and write down the date. Today is…

 Сестра разделась и легла на кровать.

-    Только аккуратней! – посмотрела она на меня снизу вверх.

-    Постараюсь, - ответил я.

Нестойкий загар северных широт образовал на её спине вереницу небольших пятен – словно родинки расположились они причудливым узором. Она ужасно комплексовала по этому поводу, всячески старалась вывести их, но к огромному её огорчению пятна не проходили.

Я поджёг пропитанную спиртом вату и просунул ножницы в банку.

-    Хватит, - сказала сестра. – Тут быстро надо.

Медицинская банка припала к её спине.

-    Держится? – вскинула она глаза.

-    Держится, - подтвердил я.

-    Молодец.

Я взялся за вторую.

-    А Наследник Очертаний… - бормотал я. – Он… может помочь?.. То есть, я хочу сказать, он… как бы за меня?

-    Да, - отозвалась она. – Он может помочь. Он для этого и создан. Когда он придёт к тебе, ты не должен его смущаться. Он твой друг.

Слова эти меня порадовали.

-    Значит, ему можно всё рассказать, всем поделиться?

-    Он и так всё знает о тебе. Он просто придёт и сделает всё, чего ты хочешь.

-    Как он выглядит? Как я узнаю его?

-    Он появится прямо из ниоткуда. Он будет могуч и прекрасен. Ты сразу поймёшь, что это он.

-    И всё же мне как-то не по себе. Я не уверен, что смогу достойно встретить его.

-    Не беспокойся об этом. Он объяснит всё, что надо. Он хороший.

Последняя банка заняла своё место.

-    Всё? – спросила сестра.

-    Угу.

-    Тогда накрой меня одеялом.

 Прозвенел звонок.

-    Домашнее задание! – объявил я. – Дверь закрыта, никто не уйдёт, пока не запишет задание.

-    У-у-у, западло…

Раздражённые школьники нехотя открывали дневники. Я продиктовал номер страницы и название текста для перевода.

-    Все свободны, Путилин и porn cartoon Яхин остаются.

-    Нихуя себе! – крикнул Яхин. – А чё такое? Почему?

-    Домой торопимся! – возмущался Путилин. – Дела ждут.

-    Для вас дополнительное задание.

-    С какого это хера?

-    Рты закройте и сидите. Я всё объясню.

Я выпустил детей из класса и закрыл дверь. Путилин сидел на своём месте. Яхин, обхватив пакет, стоял передо мной. Видимо, ещё надеялся уйти.

«Надо ударить так, чтобы он сразу потерял сознание, - мелькнула в голове мысль. – Одновременно с двоими я могу не справиться».

Свинцовая болванка была в кармане. Я отобрал её в прошлом году у какого-то третьеклассника, который кидался ей в коридоре. С тех пор она хранилась в моём кабинете. Я и не предполагал, что она может мне пригодиться.

Я нащупал её, обхватил и, выбросив вперёд руку, ударил Яхина, стараясь попасть в висок. Удар показался мне очень мягким, словно и не удар это был вовсе, а поглаживание какое-то. Лёгкий хруст донёсся до ушей. В первую секунду не происходило ничего, отчаяние от неудачи накатило на меня, я лихорадочно представлял, что надо делать дальше, но вдруг подросток закатил глаза и рухнул на пол.

В это мгновение уверенность вернулась ко мне.

Путилина я ударил ногой в лицо. porn cartoon Я видел, что он что-то кричал. Почему-то звук его голоса не был слышен.

Он перевернулся на стуле и откатился к стене. Я стал бить его ногами. Меня беспокоило, что всё это могут услышать в коридоре и начнут стучаться в класс. Рулон скотча был уже в руке, я стал обматывать им Путилина. Вроде бы перед этим я несколько раз ударил его болванкой.

Когда руки и ноги были замотаны, я заклеил скотчем рот. Потом то же самое сделал с Яхиным. Тот признаков жизни не подавал, но пульс его прощупывался.

Они лежали передо мной, связанные, беззащитные. Я приоткрыл окно и достал из ящика стола сигареты. В пачке оставалось всего две штуки. Я вытащил одну, закурил и облокотился о подоконник. Холодный ветер ударил в лицо. Я глубоко вздохнул.

 -    Наследник Очертаний придёт в самый напряжённый момент, - говорила мне сестра.

Спустив штаны, я сидел на диване.

-    Это будет момент истины, самое судьбоносное мгновение твоей жизни.

Её рука теребила мой член.

-    Мгновение, которое изменит тебя. После него ты станешь совершенно другим существом.

-    Я верю в него! – шептал я.

Удовольствие нарастало, сестра глядела на меня с коварной улыбкой.

-    Дрочим, дрочим, дрочим, дрочим… - бормотала она.

Я издал гортанный звук, какую-то смесь шипения и крика. И кончил.

-    Ах, молодец! – засмеялась она. – Сегодня ты продержался дольше.

 Свирепо рыча, Валера Путилин катался по полу, стараясь освободиться от пут. Я перевернул его на спину. Взгляд его был яростен. Ему даже удалось смутить меня.

Я достал из кармана ручку, снял колпачок и воткнул её подростку в глаз. Потом в другой. Он задёргался, замычал - пришлось навалиться коленями, чтобы сдержать его.

Я вспомнил, что в столе валялся канцелярский нож. Он оказался весьма поношенным, отупевшим, но всё же резал. Я провёл им по горлу Путилина. Кровавые края кожи раскрылись, кровь потекла по шее – я видел, что этого недостаточно. Я сделал ещё несколько надрезов.

Он был жив. Я сидел на нём и резал, резал, резал его горло. Руки были в крови, лицо тоже – брызги её летели во все стороны. Наконец я остановился. Путилин ещё трепыхался, но что-то подсказывало мне, что этого хватит. Что он должен сдохнуть.

Я перебрался ко второму.

Альберт Яхин лежал в двух метрах, животом на полу и слезящимися глазами смотрел на меня.

-    Очнулся? – улыбнулся я. – Живучий, гад!

Он что-то мычал, перекатился на спину и взглядом своим просил меня отлепить со рта скотч. Видимо, слова, которые он собирался сказать, должны были произвести на меня неизгладимое впечатление.

-    Поздно, - сказал я ему. – Слишком поздно. Скоро придёт Наследник Очертаний, а я с вами вожусь.

Я присел на celeb sex tapes корточки. Поднёс нож к его лицу.

«Ножом долго, - мелькнуло в голове. – Лучше просто задушить».

Я встал, наступил ботинком ему на горло и надавил.

 Когда я выходил из школы, в коридоре мне встретилась Елена Степановна.

-    Игорь! – ошарашенным взглядом смотрела она на меня. – Что с тобой?!

-    Устал очень, - сказал я. – Ты не слышала, переводчики никуда не требуются? Что-то кажется мне, не смогу я работать учителем.

-    Ты весь в крови!

-    Порезался.

-    Господи боже мой, что произошло?!

Я отодвинул её в сторону и направился к выходу. Гнусная сука, она всё ещё хотела помешать мне. Всё ещё стремилась отобрать у меня надежду.

-    Наследник Очертаний не придёт! – кричала она мне вслед. – Ты не заслуживаешь встречи с ним!

-    Скройся! – процедил я сквозь зубы. – Тебя прислали силы зла, я уверен в этом. А Наследник – он сейчас придёт ко мне.

Я вышел на улицу.

Небо было покрыто тучами, но прямо над головой они становились реже. Сквозь них пробивалась голубизна, а вскоре и солнечные лучи озарили собой пространство. Я опустил голову и стал вглядываться в пустоту.

В этот момент, словно сияющий ангел, из толщи воздуха ко мне вышел Наследник Очертаний. Он был прекрасен.

-    Игорёк, братишка, - качал он головой. – Расстраиваешь ты меня.

-    Чем? – изумился я.

-    Ты неправильно существуешь, ты неправильно взаимодействуешь с окружающим миром.

-    Да, наверное это так. Но как поступать правильно, подскажи мне.

-    Подскажи… Ты думаешь, это celebrity nude просто?

-    Сестра говорила мне, что ты поможешь.

-    Сестра… - поморщился Наследник Очертаний. – Какая сестра?! Нет у тебя сестры.

Я задумался.

-    И правда, - усмехнулся, - нет сестры. Надо же, а она казалась мне такой живой и настоящей.

-    Ты живёшь иллюзиями, фантазиями. Разве это хорошо?

-    Иллюзиями… Это новость для меня.

-    Дети-насильники, вафлёры… Что у тебя с головой?

-    Просто кто-то должен принимать решения, - отозвался я, стараясь придать голосу решимость. – Если всем всё безразлично, то должен найтись один, кому не безразлично. Один, кто исправляет ошибки.

-    Ты скажи-ка мне лучше, сколько раз ты подтягиваешься?

Лихорадочно я стал припоминать.

-    Не могу сказать точно, давно не подтягивался.

-    А я – тридцать! Сможешь столько?

-    Вряд ли.

-    Ясное дело, не сможешь! Ты же доходяга. Вот потрогай, какая у меня porn cartoon мускулатура. Не стесняйся!

Я потрогал.

-    Ну как?

-    Здорово.

-    А хочешь такую же?

-    Даже не знаю…

-    А я знаю, хочешь. Ну так стремись к этому, качайся! Будешь здоровым, атлетичным, к тебе девушки сразу потянутся.

-    Я постараюсь.

-    А то что это такое – вафлёры какие-то, убийства… Нельзя так, нельзя. Ты живёшь в таком прекрасном мире, где все счастливы, добры, заботливы – и говном исходишь! Разве так можно? Это же грех.

Да, да, грех – понимал я. Это грех, это тяжкий грех. Так нельзя.

-    Я убил детей… - прошептал я. – Своими руками… они мертвы.

Он поморщился.

-    Да расслабься ты… Тоже мне, из-за детей печалиться. Ну и хуй с ними! Да и вообще, если хочешь, не было никаких детей.

-    Не было? – изумился я.

-    Да, не было. Ты их придумал.

-    Это невероятно!

-    Точно говорю, придумал. Сестру придумал, детей придумал, всё придумал.

-    Вот это да! – я был ошарашен.

Наследник Очертаний похлопал меня по плечу.

-    Короче, последнее предупреждение тебе даю. hentai porn Меняйся, брат! Любви научись и нежности. А то пиздец наступит.

-    Так buy generic diflucan online значит детей не было? – заглядывал я ему в глаза.

-    Не было детей.

-    Здорово! Это просто здорово!

Он наскоро попрощался со мной.

-    Может ещё увидимся, - подмигнул мне на прощание.

 -    Не было детей! – смеялся я, размахивая окровавленными руками. – Не было их! Здорово! Здорово! Здорово!

Радость моя была безграничной.

-    Боже мой, как же здорово!

 Каста Влюблённых 

-    А давай ебаться! – предложила она.

-    Давай, - согласился я.

И mobile porn мы ебались, ебались…

-    Всё хуйня, кроме любви, - сказала она.

-    Точно! - подтвердил я.

-    Социальная стратификация, размежевание общества на сословия, проблемы перенаселения и улучшения человека с помощью генной инженерии – всё пиздотень невротебенная. Всё меркнет по сравнению с любовью и силой её!

-    И глобализация с её чудовищным контролем над личностью человека, и агрессивные проповеди ислама, направленные на установление контроля над миром, и рост самоубийств, и психическое состояние современного человека, погружающегося в пучину раздвоения между реальным и виртуальным – всё это блядство мандавошское, - горячо поддержал я её. – Лишь любовь правит Вселенной, лишь она.

-    Гандоны задроченные! – гневно кивала она головой. – Силитесь жалкими потугами опровергнуть величие любви, строите педерастическое опровержение сущности её! Пигмеи недоёбанные, вам ли сжимать кулачки на любовь, вам ли противиться власти её!

-    О, их много, - соглашался я, - тех вафлёрских уёбищ, кто пытается отыскать иные дороги и предложить их человечеству в качестве истинных. Политика, говорят они, экономическое развитие регионов, новая формация современного прогрессивного человека. Глубоко заблуждаются эти залупы перхотные в путях постижения человеком окружающей действительности. Ибо лишь кроткой, но горячей любовью можно постигнуть её.

И мы ебались, ебались…

-    Вот природа, - говорила она. – Как просты и прекрасны образы её ненавязчивого проявления. И луч солнца, пробивающийся по утрам сквозь шторы, и колыхание листвы, беспокоимой игривым ветром, и пение птиц, всецело отдающих себя мелодии, и волны моря, омывающие земные тверди – разве оспорить всем чавкающим хуесосам проникновенность и неопровержимость этого естества?

-    Ебать мой хуй! – отвечал я. – Я запрокидываю голову и вижу небо. Бездонное глубокое небо. Я ступаю по траве босыми ногами, и она ласкает их. Мягкая, пушистая трава. Я вдыхаю в лёгкие воздух, и от свежести его кружится голова. Этот воздух пьянит. В нём всё – в нём сила, влечение, умиротворение. В нём свобода! И все эти ёбаные в рот полудурки, все эти чмыри опизденевшие – они отрицают эту значимость! Представляешь, они отрицают небо, они отрицают траву, они отрицают воздух!

-    Ёб твою в бога душу мать! – щурилась она и понимающе смотрела мне в глаза. – Уёбки анусообразные, им техника подменила дыхание леса, им производственные мощности дороже глотка парного молока, им ликвидность акций нефтегазовых компаний ценнее заката солнца!

-    Задроты пиздоёбинские! Да есть ли душа в них, зажигал ли в их зажравшихся тушах незримый Логос искру свою?

-    С хуёв ли?! Нет в них искры и не было. Киборги блядствующие, лишь шестерёнки и подшипники, ржавея, сотрясаются в их силиконоволокнистых коконах.

-    Придёт к ним, хуеглотам пиздосрачистым, на смертном одре понимание, придёт осознание, да только поздно будет! Хуй вам в рот и все государственные штандарты в жопу, а не будет вам прощения!

И мы ебались, ебались…

-    Пиздоболы гнойные! – горячо дышала она мне в ухо.

-    Хуёныши змееподобные! – лихорадочно двигал я бёдрами.

-    Вши вагинальные! – отрывалась она губами от пениса.

-    Опарыши лобковые! – засовывал я пальцы во влагалище.

-    Мудоёбы обосраные! – лизала она мои яйца.

-    Говноеды блядовафельные! – прижимался я губами к клитору.

-    Ебанаки онанирующие! – помещала она член между грудей.

-    Гандурасы пиздохуевы! – хлестал я её по ягодицам.

-    Пиздобляди подзаборные! – теребила она пенис.

-    Мутни ебаначинские! – кончал я ей на лицо.

-    Они потеряны для будущего.

-    viagra online Они попросту сгнивают живьём.

-    Старые, смердящие, какая обуза они человечеству!

-    Лишь молодым, искренним по силам создать новое мироустройство.

-    Справедливое!

-    Чистое!

-    Волшебное!

-    Вечное!

-    Касту влюблённых.

-    Только любовью можно спастись.

-    Лишь ей.

-    Ей одной.

И мы ебались, ебались…

< Prev		Next >