«Бабушка, ты охраняешь мое поле. Ты стережешь мой посев.
Зорко смотри за теми, которые приходят в поле. Если они придут,
свяжи их этой веревкой, свяжи их этим шнурком и не пускай их.»
(Древнее заклинание.)
С подушки я собрал четыре ее волосика. Судя по размеру и окрасу, это были именно ее волосики. Довольно жесткие, с подпалинкой. На полу их оказалось гораздо больше. Я выбрал наиболее характерные, сложил их аккуратненько один к одному и поместил между страниц какой-то книги. Кажется это был томик китайской поэзии. Остатки пива я естественно выпил. Но простыни сразу застирывать не стал. Только температуры мне сейчас и не хватало. Сердце в желудке, остальное – печень. Или печет. Хвороба не в счет. Что мы можем любить, кроме собственной гадости. Ненасытная ты моя ересь. Вонючая, как никогда. Можно и посрать, но легче уже не станет. Все скоты вокруг – демоны, а говно – тотем. Лизни его с языка, тут и подумаешь. Дед Мазаюшка, отзовись. Как там в нашем лесу не притоптанном? Поднакушались уже все, наверно, и в люлю кличут. Здесь же и не-фонтан. По совокупности скучаю. Коричневых-то я вынес, да среднего не дано. Отойду до времени, присмотрюсь к сердцеедам. Дам им горечи. Иначе – в жопу. С чем ее и сравнил. Помнишь ли стерву? Терпеливая была, все песню просила. Взойдет бывало на бугорочек, крякнет по мелочи и давай созывать. Игореша! Витюша! Сашенька! Детки вы мои милые. А я вам вчера шапочку связала. Беленькая такая, с пуговкой. А они мне говорят: «Надо маленький шарик.» А я думаю – почему маленький, лучше большой. А их два (шарика) – маленький и большой. А они говорят – маленький, а я думаю – большой. С накидом под каждую цепочку, а под столбиками с двумя накидами. Чтобы головка дышала. А головка маленькая такая, как шарик. Я шапочку и связала. Беленькая такая, а сзади разрезик. Чтобы головка дышала. Головка маленькая такая. И Шапочка маленькая. Тесненькая будет. Надо разрезик. Чтобы головка дышала. Я им и говорю: «Сзади сделаем разрезик». А Саша напротив сидел. И ямка была. По кругу, по кругу… Игореша, Витюша… Два с накидом и разрезик. И шариков два было, маленький и большой. Пусть думают, что большой, а я сделаю маленький. И разрезик надо, а то как же. Чтобы головка дышала. Головка маленькая такая, как шарик. Саша и говорит: «Я Лизу лизал, и она отзывалась.» А Витюша говорит: «Как кто, а я бы там не трогал.» А Игореша вообще гордый, его профиль - торг. Итого: вдоль края столбики, столбики на столбиках, и по два столбика под воздушные петли решетки. Чтобы головка дышала. А Люся здесь ни при чем. Я ей сразу сказала: «не ходи». А она: «Вечером… Вечером…» Вот и осталась без ниток. Я же грубые решила, на дольше хватит. И шариков два. Маленький и большой. Маленький в большой проскакивает и не задевает. Это специально. Чтобы головка дышала. Маленькая такая головка, как шарик. Им и захотелось. Стали показывать. У Сашеньки много было, он и говорит: «В этой системе размер не козырь. Главное – диапазон».» Витюша возился с заслонкой, мусоля фразу: «Как кто, а я уповаю на твердое.» Игореша показал часть, этого было достаточно. Понемногу включились, стали подначивать. Сначала автоматически, потом автономно. Будоражение прижилось. Сашуня подумал, но не сказал. Началось взаимодействие. Первым выдал Павел (о нем еще будет). Фыр-фыр-фыр… и рухнул. А вот и Петенька, славненький мой. Потекла жизнь. Наступал черед каждого, возобновились все. Клюнули по глотку, разбрелись и вернулись. Приблизалось восемь. В повсеместных сумерках шастали и шустрили. Разговор шел, но двое пили молча. Игорь сидел рядом с Виктором, остальные по кругу. Александр сидел напротив меня. Между нами сквозило. Недолго. Размазали смак по сусекам, подсмолили сахарные места, появилась просинь. Невесомая, как и всё… Но стоп. Сразу оговорюсь – сапа сапе рознь. В чем и узость. Не сварганил под себя, отклонись к носу. Скоблю по соскам и сруливаю. Косолапый мне в спину: «Срань!» Я встык и по низам, а там – месиво. Всюду и весьма. От него невыносимо несло, но его вынесли и несли. Обстановка соответствовала: ненасытные мослы; сало со своими сальностями; мозолистая сухость властного массирования; нюансы ворсистых складок, жилистых наслоений; собственная бесперспективность в скользких простенках, куда тебя с хрустом втиснули и, осоловело усердствуя, восторгались силою фиксируемого броска; взвизги и всхлипы… Премерзопакостно, но слегка. Сталь – спасительница. Сука безусловно. Но сколько блеска, остроты и того внезапного озорства, которое является показателем истинного превосходства. Одним словом – ЛЕЗВИЕ. Без предрассудков. Просвозила и смылась, не оставляя сомнения в том, что ты и есть тот самый – ОБРАЗЦОВЫЙ КУСОК.
Начну с того, что напишу то же самое, но немного другими словами. Например так: «Мне сегодня туда воткнули. И, что не менее важно, там и оставили. И это горит. Ощущение близкое к впечатлению…» Далее неразборчиво. Что-то абсолютно безличное. Типа: «Если это помещение, то в нем неминуемо должны быть щели. Помещение не может быть без щелей. А если существуют щели, то из них обязательно должно что-нибудь сочиться. По-моему любая щель для того только и существует, чтобы из нее что-нибудь сочилось. В данном случае пусть это будет нечто липкое и прозрачное, хотя и не обязательно. В углу мы посадим аккомпаниатора. Согласно творческому замыслу он будет усердно выдавливать из своего многофункционального инструмента звукоподобные сгустки. Центром повествования изберем некоторое тело. Оно будет белое и гладкое. Нет, лучше бритое до голубизны. Да, точно, это будет бритое-до-голубизны-некогда-лохматое тело, по поверхности которого легким ностальгическим вздрагиванием пробегают редкие воспоминания той недалекой поры, когда происходящее наяву выдавало себя неравномерностью дыхания, будто кто-то забрался под одеяло и делает вид, что спит, хотя на самом деле воображает, что он – камень, причем как минимум краеугольный, хотя… и в этом случае, как говориться выбирать не приходится…»
Дальше не будем. Начнем с начала. Начало – самое сложное, особенно когда не знаешь, что будет потом. Любое начало кажется тусклым и никчемным, пока не подкреплено продолжением. В идеале начинать надо с продолжения, но ведь тогда продолжение тоже надо с чего-то начинать. Главное – не останавливаться. Иначе можно передумать. Продолжая, обнаруживаем…
Рука (мужская, крупная, левая) втиснута в резиновую медицинскую перчатку. Четыре пальца согнуты, один (кажется средний) оттопырен - Неполноценный Кулак. Другая рука (мужская, крупная, правая) намыливает оттопыренный (кажется средний) палец кусочком некачественного банного мыла. Обладатель вышеизложенных рук в хорошем настроении. Он много и удачно шутит. Присутствующие реагируют. Их небольшое количество. Приблизительно пять. Четыре м. и одна ж., правда не очень симпатичная. Я лежу на кушетке за казенном ширмой и думаю о своем. Кушетка неудобная, ноги находятся на уровне головы и поэтому хочется слегка приподняться или хотя бы подложить под голову руку. В силу данного обстоятельства чувствую я себя не совсем уверенно, постоянно ерзаю и волнуюсь. Между тем меня только что ощупывали. Вернее мой живот (он у меня белый и плоский). Но это не главное. Главное впереди. Например завтра я буду щепочкой набирать свой кал в коробок от спичек (это интересно), а когда войду в совершенно другую комнату, то на столе увижу десятка полтора разнокалиберных баночек с неодинаковым количеством внутренней жидкости, под каждую из которых подсунута сопроводительная бумажка с блеклой надписью «Исследование мочи».
Дураку понятно, что у меня задрана кверху рубашка и приспущены штаны, таким образом оголена средняя часть туловища, но в данный момент нас естественно интересует низ, то есть жопа. Хотя какая у меня жопа, не жопа, а одно название. Малюсенькая такая попка. Ни ягодиц, ни бедер. Дырочка и все. Но стоит в нее засунуть одну штучку, как все преображается. У меня она есть, эта штучка. Я ее называю Хуек., хотя к мужскому половому органу она никакого отношения не имеет. И вообще она женского рода. Но мертвая, то есть неорганического происхождения. Настоящая Деталь. Деталь от моей попки. Мне повезло, что я ее достал. У остальных такой детали нет, и они бедные мучаются, причем иногда довольно сильно. Особенно по вечерам, когда нужно подойти к кабинету и ждать вызова. Они так и делают. Бедолаги. Инструкцию не читали? Там же черным по белому написано: «Дерни за веревочку – дверь и откроется».
В прошлый раз, между прочим, именно так и было. Я еще в цирке работал. Номер у меня был свой – гвоздь сезона. Дохлый, надо сказать, был номер, но халява заводилась, что называется с пол-оборота. Стоило мне сложить губки бантиком, как у впередсмотрящих наворачивались слезы на глазах, и их пухлые мордашки светились от умиления. А когда я с упоением херувима переходил с легкого пасторального «фьюить» на ветхозаветное «ку-ку», зал вибрировал, как барышня перед оргазмом. И я не подводил. Это было что-то. Седовласые старцы исходили слюной от вожделения и с победным шипением исторгали струи горячей жидкости в свои многослойные штаны. А их оголтелые самочки пыхтели от удовольствия, кусками заглатывая густеющие ароматы, дрожали, дожевывая, и желали лажи.
Я же был Рыжий, без х. (понимаете?). То есть он у меня естественно был, но такой маленький, что никто не мог заметить. Я располагался в специальном креслице, и тут начиналось самое главное. Под барабанную дробь он начинал шевелиться и увеличивался прямо на глазах. Причем мне это абсолютно ничего не стоило. Я даже не напрягался. Он был артист и, питаясь энергией взглядов, устремлялся к великим высотам. Медленно и неуклонно, пошевеливаясь от внутренних пульсаций, слегка покачиваясь из стороны в сторону, он достигал такой величины, что я celebrity porn казался всего лишь жалким придатком этого великолепного чудовища. Иссиня-красный со вздутыми венами и буграми он производил неизгладимое впечатление. В эти минуты мне становилось страшно и я закрывал глаза. Наступал апофеоз представления. После нескольких ударов плетью, наносимых моей помощницей, он буквально зверел и сочился кровью, как раненый гладиатор. А она зализывала на нем раны и тут же наносила новые. Публика визжала от восторга. Надвигалась развязка, в которой эта неукротимая женщина отклоняла моего обезумевшего красавца от его естественно-перпендикулярного состояния, как бы оттягивала его, и затем, издавая триумфальное «БЗДЫНЬ!», резко отпускала. Наши с ним головы сходились в страшном ударе, после чего я уже не приходил в сознание. Меня попросту уносили…
Просыпаюсь я обычно от того, что очень хочется кушать. Жру все подряд. Не могу успокоиться, пока не напихаю свой желудок какой-нибудь дрянью. А когда он набит уже до предела, хочется чего-нибудь вкусненького. Девичью мочку например. Само собой разумеется – не проколотую. Невозможность удовлетворения распаляет желание, которое постепенно трансформируется в страсть. Становится не по себе, но умелые руки, изобретательность и трудолюбие помогают выжить. Я вспоминаю о том, что когда-то совсем недурно занимался плетением корзин, валянием валенок, бондарным и шорным ремеслами. В нашей организации немало умельцев, которые столярничают, слесарничают, вяжут и шьют, да мало ли еще что. Это хорошо. Но особенно хочется отметить Потеева Александра. Участник драмкружка, он большой любитель русской классики. Александр Николаевич с удовольствием читает со сцены стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова. Учит любить поэзию своего hentai porn сына Рому. Стихи самого Потеева-старшего нередко публикуются в районной газете.
Но меня заинтересовала другая сторона жизни этого человека. У online payday loans Александра Николаевича золотые руки. Его хобби - создавать поделки из подручных и, казалось бы, бросовых материалов. Несколько проволочек в умелых руках мастера превращаются в чудесную вазочку для цветов. Кусочек пенопласта в считанные минуты становится декоративным грибком. Много прекрасных вещиц, сделанных собственными руками, украшает квартиру Потеевых. Много игрушек смастерил старший Потев младшему. Александр Николаевич постоянный учстник выставок «Умелые руки». Вот такой это человек, щедро раздающий свой талант ближним…
Мы положили его на диван лицом вниз, чтобы не видеть раскисшей физиономии. Одежду разрезали ножницами вдоль спины, и она, развалившись на две половины, обнажила рыхлое морщинистое тельце, сплошь испещренное мелкими фиолетовыми прожилками. Открывшееся зрелище явно заинтересовало наши пытливые головенки, и мы тупо уставились на распластавшееся перед нами полуживое создание, которое трепетало и вздрагивало, вероятно, таким образом осуществляя свои животворительные функции. При этом казалось, что внутри него что-то копошится и булькает, как внутри непонятного фантастического агрегата. Постепенно это несуразное трепыхание оформилось в некоторое подобие дыхательных движений, которые носили несколько странный характер. Создавалось впечатление, что амплитуда каждого последующего вдоха увеличивается, между тем как амплитуда каждого последующего выдоха уменьшается. В конце концов очередной вдох полностью поглотил то, что по идее должно было за ним последовать, и тело стало попросту раздуваться в районе грудной клетки, со спины выпирая явным аналогом непредвиденного горба. Покрытый мелкими рыжеватыми волосками он напоминал выгоревший на солнце курган в азиатской степи и вызывал непреодолимое желание воткнуть в его покатую поверхность какой-нибудь допотопный шанцовый инструмент.
Наблюдаемая процедура сопровождалась выделением большого количества едкой вони, которая с глухим шипением исходила из заднепроходного отверстия. Наступил момент, когда этот незакамуфлированный бздёж перешел в наглое попердывание, после чего анус как-то странно зашевелился и неожиданно резко распахнулся, как прорастающее зерно, с одной лишь разницей, что наружу вместо молодцевато-молочного корешка высунулась несуразная калдешка. Покрытая тонкой корочкой, она, продолжая вылезать из своего смердящего укрытия, не отваливалась и не сворачивалась клубочком, как это обычно происходит, а вытягивалась в длину, утолщаясь у основания, являя таким образом откровенное подобие костенеющего хвоста.
Одновременно разрастающийся горб представлял собой все более устрашающее зрелище. Кожа на его поверхности натянулась до такого состояния, что сквозь нее можно было наблюдать какие-то непонятные внутренние процессы. Скорее всего это уже более походило на огромный свеженатруженный мозоль, готовый вот-вот лопнуть и выдать наружу свое содержимое. Внутри него что-то угрожающе шевелилось и клокотало. Не знаю, как остальные, но чувство, которое испытывал я, можно было назвать однозначно – страх. Причем он настолько плотно овладел мною, что я уже никак не мог реагироваль на происходящее. Только сплошной нарастающий вопль сверлил мои парализованные мозги. Ооуааа-а-а…
Пузырь лопнул. Я бы даже сказал взорвался, как гейзер, обдавая нас липкой жидкостью и ошметками разорвавшейся кожи. Один из таких ошметков шлепнулся мне прямо на лицо, залепив своим отвратительным месивом правый глаз с прилегающим hentai porn участком щеки.
Невыносимое жжение заставило меня буквально вцепиться в собственную физиономию. Я скрёб себя, что было мочи, и выл от боли, но ничего не помогало, - кусок чужеродной ткани, разъедая кожу, вживался в захваченную территорию. Жгучая желеобразная мерзость, сквозь поглощаемый глаз всасываясь в содержимое черепа, вылизывала окровавленную cartoon porn videos изнанку угасающего сознания. Я уже ничего не видел и не воспринимал, медленно погружаясь в абсолютную стерильность потустороннего мрака. И только всепоглощающая боль, подобно электрической дуге, выжигала свой жуткий оплавленный след, неожиданно складывающийся в откровение знака…
«В» - врезалось в густеющую прорву раскаленными рваными краями. propecia online «С» - проявилось декорированной пламенем черной дырой. «В», «С», «Е», «М»… - укладывались в остывающую строку новоиспеченные буквенные образования. Наконец увядающий огонек истерически проскользнул сверху вниз и, явно агонизируя, вплавился в точку. После чего все поглотила какая0то уютная субтропическая тьма, в глубине которой теплым предзакатным сиянием высвечивала мерцающая надпись:
В С Е М milf photos !
Бдыжжж! – раздался резкий атакующий звук, как при появлении титров небезызвестной телепередачи, и надпись удвоилась:
cartoon porn pics В С Е М ! В С Е М !
Бдыжжж! – звук повторился, и строка, неожиданно двинувшись влево, уже не останавливалась, выдавая adult anime следующую информацию:
ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ! Новое. Новое надо делать. Что-то абсолютно радикальное и новое. Слышите, суки. Радикальное и новое. Иначе - хана! Поняли? Твари поганые. Суки ебаные. Радикальное и новое. Новое и радикальное. Чтобы, бля, пиздец был. Поняли? Бляди вонючие. Жопы сраные Пиздец, бля. Суки ебаные. Новое и радикальное. Абсолютно радикальное и абсолютно новое. И никакой ебли. Поняли, бля? Никакой ебли. Только новое и радикальное. Иначе - хана! Поняли, суки. Хватит хуйней заниматься. Новое надо делать. Новое и радикальное. А не хуйню всякую. Чтоб, бля, пиздец был. Поняли, суки. А?! Встать! - говорю. Суки ебаные. Твари поганые. Всем встать! Слышите? Хватит, - говорю, - хуйней заниматься. Хватит хуишки дрочить. Встать! - говорю. Ублюдки вонючие. Новое надо делать. Слышите? Чтоб за душу брало. Чтоб внутренности переворачивало. Стоять! - говорю. Падлы сраные. Хватит распиздяйничать. Хватит жопы друг другу лизать. Новое надо делать. Слышите? Абсолютно новое и радикальное. Иначе - хана. Слышите. Мочить вас скоро начнем. По-черному. Поняли, бляди? Хуесосы сраные. Чтобы знали. А иначе- хана. Хана, понимаете вы, суки. Всем, - поняли бляди. Всем хана. ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!
| < Prev | Next > |
|---|