Сайт журнала "Слова"

Автофелляция

[1]

Валерию Александровичу Подороге

Автофелляция представляет собой эксперимент над интимностью, откровенней которой может быть только шёпот половых губ. Там, где заканчивается интимность для себя, cartoon porn videos начинается интимность на грани прикосновений к крайней плоти, пахнущей спермным творожком. Минет самому себе выражает последнюю степень нарциссизма, растворяющего человека в истоке его отчуждения: потребность в удовлетворении собственных желаний пересиливает гигиену стыда. Если автофелляция сопровождается золотым дождём, то это верный признак того, что человеку присущ гомеостатический фетишизм, заключающийся в воспроизводстве интимности наедине с самим собой. Кто-то предпочитает поедать пух, скапливающийся в пупке от трения одежды, а кто-то – гурман автофагии. Поедание собственных выделений, а также вредные привычки грызть ногти и отколупливать коросты, чтобы употреблять их в пищу, означает нехватку отчуждения самого себя ради Другого. Примерами автофагии могут быть поедание бровей, волос и их корней (в качестве деликатеса), глазных козявок, или засушек, гноя, грязи из-под ногтей, козявок из носа, прыщей, ресниц, серы из ушей; разновидность автофагии – копрофагия. Автофелляция является эксгибиционизмом, вывернутым наизнанку. Лакомство отшелушенной кожей предваряет случаи предельной автофагии, которая может суммироваться автоканнибализмом. Вынужденная автофелляция как средство самоудовлетворения служит примером short term loans отчуждения о себе, которое, в отличие от заботы о себе, блюдёт человеческое начало в границах мизантропологического оптимума. Если отказ в минете рассматривать с точки зрения сексизма, то отказ себе в автофелляции – как проявление интимной дискриминации, или аутизма. Отчуждённое рукоблудие, когда мастурбация осуществляется black porn исключительно сподручным Другого, становится прецедентом доведения перверсии до абсурдного конца. Групповая автофелляция, как гетеро-, так и гомосексуальная, является апогеем либидозного отчуждения в стилистике Маркузе; пока опыт смерти остаётся неотчуждаемым, несмотря на весь метафизический эмпиризм, секс воспринимается единственным паллиативом смерти, доступным даже в самой антропоцентрической форме – некрофилии. Автофелляция, применяемая в садомазохизме, обнажает перед господином его отчуждённое рабство, а перед рабом – его отчуждённое господство, которые в противовес бинарной логике не отчуждают друг друга. Если автофелляция заканчивается эякуляцией во рту Другого, значит Другой служит канализацией самоотчуждения, неразделённого с самостью. Автофелляция – это попытка запустить круговорот интимности в надежде обрести телесный вариант трансцендентального единства апперцепции, органы которого отнюдь не анатомические симулякры. Автофелляция – это влечение к бытию-самим-собой на физиологическом уровне, целью которой должно стать самооплодотворение. Автофелляция – это проявление аутизма как внутреннего самоограничения. Несмотря на то, что автофелляция приводит к ситуации, когда «свидание с партнёром становится больше выражением собственной доброй воли, нежели сексуальной необходимостью», она может применяться в качестве особого дискриминационного приёма, подчёркивающего тщетность разделённого сексуального отчуждения. Автофелляция с «заглотом» требует не только значительной длины пениса, но и большой гибкости позвоночника; человек, занимающийся автофелляцией, обнаруживает в себе вторую половину того самого андрогина, о котором поведал Платон. Автофелляция закорачивает конец фаллоцентризма на орган логоцентризма, разрешая известный перформативный парадокс деконструкции, связанный с недеконструируемостью самой деконструкции и борьбой с логоцентризмом логоцентрическими средствами. Автофелляция – это самодостаточная разновидность минета, ставящая под вопрос все остальные, причастность которой к роли партнёра оказывается более травматичной, а то и вовсе фаллоацентричной. Автофелляция не является панацеей от неразделённого сексуального отчуждения: чем продолжительней автофелляционная практика, celeb sex tapes тем неразделённей сексуальное отчуждение с самим собой и тем созерцательней эякуляция, приобретающая вопреки Бодрийяру собственную культуру. (Чего вы ждёте? Вызывайте поллюцию!)

Египтологизмы

Известно, что в древнеегипетском иероглифическом письме не было знаков для обозначения гласных букв, поэтому, например, при дешифровке имен собственных – египетских фараонов – египтологи на своё усмотрение подставляли гласные звуки, создавая соответствующие варианты: Тутмос и Тутмес, Аменхотеп и Аменхетеп. Консонантное (согласное) письмо более информативно, чем вокалическое (гласное). Например, в русском языке даже действует закон Бодуэна де Куртенэ, согласно которому количество согласных букв в русском алфавите увеличивается, а количество гласных – уменьшается. «Среди иероглифов нет ни одного знака, представляющего гласный звук. Египетское письмо, таким образом, является чисто консонантной системой, как еврейское или арабское. Естественно, что вереница согласных может быть произнесена только тем, кто знает, какие гласные следует вставить в нужные места. Древние египтяне могли читать иероглифический текст со всеми гласными звуками, даже если эти звуки не были обозначены на письме: благодаря владению языком, каждый точно знал, какой гласный звук и между какими согласными необходимо вставить. Однако отсутствие гласных ставит проблему для египтологов. Поскольку язык иероглифической письменности на протяжении практически двух последних тысячелетий оставался языком мертвым, никто точно не знает, как звучали древнеегипетские слова. Филологические исследования, конечно, позволили установить приблизительную огласовку для многих слов, однако подобного рода труды все еще остаются изолированной наукой. Для повседневного общения египтологи приняли простое и радикальное правило, позволяющее сделать произносимым нагромождение согласных. Для этого они вставляют е между согласными (произносится нейтрально, как среднее между е и э). Слово подобное snb произносится сенеб, слово nfrt произносится неферет или неферт и т. д.

В добавление к этому было принято произносить ряд согласных, имеющих признаки гласных, как а, и и у. Произношение, порожденное данными соглашениями, является искусственным. Оно, вероятно, настолько далеко от истинного, что древний египтянин, услышав современного египтолога, говорящего по-египетски, вряд ли смог бы понять его, несмотря на то, что оба могли бы без особых проблем общаться друг с другом, используя письмо. Слова, в которых используется только гласный е, порой оказываются лишёнными благозвучия. По этой причине в течение долгого времени в прочтении многих царских имён использовалось иное произношение. Царское имя с огласовкой Именхетеп, соответствующей действующим египтологическим нормам, появляется в отечественной литературе в формах Аменхотеп или Аменхетеп, а в работах на английском языке – Amenhotep, Amenhetep, Amunhotpe, и т. д. Имя царицы, представленное с египтологической огласовкой как Неферет-иити (Neferet-iiti), обычно читается Нефертити, в английских работах – Nefertiti, тогда как немцы произносят его Nofretete. Естественно, что ни одна из приведённых форм не является точной. Древнее произношение, согласно новейшим исследованиям, вероятнее всего приближалось к Nafteta. Однажды было подсчитано количество используемых в современных публикациях способов передачи имени Имхотеп, принадлежавшего главе строителей царя Джосера. Обнаружилось тридцать четыре формы. Кроме того, некоторые царские имена имеют помимо этого ещё и греческие формы, ставшие известными благодаря классическим авторам. Эти формы также используются в современных книгах. В качестве примера можно привести имя Аменхетеп, которое греки произносили как Amenoph porn cartoon is или Memnon. Греческие имена обычно могут быть распознаны по окончаниям -os, is или -es» (http://www.refill.ru/egypt/scribe/hiero/1_4-5.htm).

Таким образом, произношение слов, mobile porn дешифрованных египтологами с употреблением гласных звуков, является гипотетическим, составляя один из классов антислов – египтологизмы.

Константность опоздания означающего к означаемому, составляющая принцип «изначального опоздания», может быть поставлена под вопрос в том случае, если обнаружится искусственный характер связи между означающим и означаемым: например, произвольное соединение в знаке означающего и означаемого при лингвогенезе, а также при отсутствии эталонной фиксации означающего к пресловуто опережающему означаемому. Для скольких слов естественного языка можно подтвердить их аутентичное произношение? Так ли важна акустическая сторона означающего для действия принципа «изначального опоздания». Какие группы слов корректней подвести под классы антислов, существующих в языке в обыденном измерении? Подчиняются ли «изначальному опозданию» ошибочные словоупотребления или такие экстравагантные образования, как слова «олбанского языка» интернет-падонков? Какова статистическая погрешность «изначального опоздания» при образовании неологизмов, нередко изменяющих своим авторам в результате синхронного словотворчества или забвения антислов из класса «мусорологизмов» (например, ранее образованных слов для нужд внутренней речи, но тут же забытых в хаотическом речевом потоке)? Открытие таких классов антислов, как египтологизмы, позволит выявить в языке целый антисловный пласт, чья этимология выведет к антиязыковому базису всего многообразия естественных языков – как живых, так и мёртвых. Количество антислов при дешифровке того или иного мёртвого языка часто не вызывает тревоги вследствие гипотетической природы лингвистических процедур, однако важно помнить о animated porn том, что любой живой язык содержит в себе прототип мёртвого языка, а лексиконы обоих языков сосуществуют как равноправные. Не подозревая о том, что мы нередко говорим антисловами, вербальное мышление спускает на тормоза проблему «изначального опоздания» для антислов, когда подразумеваемое отставание автоматически переносится на антислова, тогда как в действительности означающее опаздывает к означаемому лишь формально, но не принципиально.

Таким образом, подрывается сам принцип «изначального опоздания», являющийся центрирующим всю онтологию присутствия/отсутствия (Хайдеггер, Деррида). Поскольку опоздание означающего к означаемому не зависит от референтативной точности обоих (означающее может отставать от означаемого, будучи как в аутентичной, short term loans так и в неаутентичной формах), постольку становится очевидным, что действие принципа носит условный характер, рассчитанный на дискриминацию звуковой природы языка, то есть голоса, а в целом – фоноцентризма. Пока вопрос об аутентичности самого означаемого остаётся в стороне, обратимся к удержанию аутентичного статуса означающего в его онтологической беспризорности. Не все праформологизмы могут являться антисловами: например, если при реконструкции удалось доподлинно воспроизвести ту или иную форму – письменную или устную. Под легитимной антисловной вывеской в языке рискуют оказаться слова, чья (анти)словность не может быть фактически верифицирована, но может быть гипотетически сфальсифицирована. Аутентичность означающего при «изначальном опоздании» сведена к нулю постольку, поскольку изначальность постулируется вне зависимости от статуса означающего. Изначальность опоздания может быть устранена только с помощью синхронизации между означаемым и означающим, а именно: благодаря внутренней форме слова – непосредственной связи между означаемым и означающим, в основе которой лежит отличительный признак референта, положенный в ядро номинации. Если вообще отказаться от «изначального опоздания», признав координацию между планом содержания и планом выражения, то встанет вопрос об иных стратегиях сокрытия истины, которые не будут укладываться в прокрустово ложе потенциальной деконструкции. Принцип «изначального опережения», открытый в пику принципу «изначального опоздания», также оказывается избыточным в своей номинативности, которая может быть всегда скорректирована под понимание. Несмотря на то, что между смыслом и его выражением существует темпоральная протяжённость, проблема изначального опоздания/опережения пасует быть сформулированной не на языке онтической, а на языке онтологической семантики, принимая во внимание физические (акустические) параметры естественного воязыковления. Речь идёт о семиотическом содержании физикалистского принципа дальнодействия.